http://mobilealabama.tumblr.com/
Заявка: Следж/Снафу, кроссовер с "Темными началами" Пулмана. Один из них - деймон другого, однако оба при этом - люди (какая-то ошибка?), рейтинг не обязателен, но желателен
Название: Чье сердце на кону?
Фандом: Pacific
Пейринг: Снафу/Следж
Рейтинг: nc-17
~1400Юджин не помнит времени без Снафу, не помнит себя без него – ни дня, ни часу, ни минуты. Юджин никогда не забудет то тянущее болезненное ощущение, когда Снафу попытались увезти. Юджин скорчился тогда в воротах своего дома, плача, сгребая ладонями белый гравий, как же больно и страшно – невыносимо страшно было, пока Снафу не вернули к нему – тот в пассажирском дилижансе просто в какой-то момент перестал дышать.
Больше их не разлучали.
Правда, перед тем, как это было принято хотя бы их родителями, им пришлось пройти с десяток медкомиссий. Унизительных и нудных процедур, Снафу на каждом заседании порывался дать в глаз какому-нибудь из профессоров, Юджин держал его за запястья. Их раздевали до белья, и они сидели на шатких стульях, ёжась под взглядами учёных мужей, ёжась от сквозняка, оба худющие, тощие, жались друг к дружке – успокаивая друг друга.
«Патология», - говорили седые дядьки Юджиновому отцу, - «вы, как врач… понимаете, такое бы… нарушение…»
Матери Снафу и объяснить ничего не потрудились, хотя она всё утро просидела в приёмной, пряча красные, растрескавшиеся от работы – она была прачкой – руки в карман передника, не понимая, что от этого она выглядит ещё более неуклюжей. Мистер Следж сам потом позвал её в кабинет – и долго что-то рассказывал, Юджин был уверен, что он и слайд-шоу ей включил.
Все эти доктора-профессора-кандидаты так и не выяснили, кто из них деймон. Подразумевалась вторая часть фразы – "а кто человек", но на неё было наложено негласное табу.
Впрочем, этот вопрос волновал всех, кроме Следжа и Снафу.
Им обоим пришлось завести ручных зверьков – чтобы не вызывать вопросов, когда они выходили на улицы. За пазухой Следжа жил гибкий рыжий хорёк, Снафу же выбрал здоровенного, молодого чёрного безродного пса – и тот всё продолжал расти и расти.
- Когда-нибудь он сожрёт нас обоих, - предположил как-то Следж в шутку, а Снафу неожиданно серьёзно ответил – уж этой-то серьёзности от него Следж ожидал меньше всего, хотя, ну он же так хорошо его знал:
- Если обоих, то я не против.
Юджин тогда не нашёлся с ответом, он схватил Снафу за плечо и неловко ткнулся губами ему в висок.
- Готов?
Снафу осклабился – чего спрашивает, когда все оговорено на сто раз, и дотошный Следж даже мелом начертил на кирпичах метки?
- Три, два, пошли!
Они начали пятиться друг от друга – и Следж смотрел, как с каждым шагом Снафу хмурился всё сильнее. Да и сам он губы кусал, вот по подбородку уже щекотно зазмеилось теплое, Юджин слизнул кровь – и тут же снова впился зубами в прокушенное место, продолжая шагать назад, прочь от Снафу.
В ста шагах от него Снафу осел на землю. Следж же чувствовал, что может идти ещё, хоть и ныло всё и горело внутри, он вытер слёзы и только после этого понял, что плачет уже давно, и побежал к Снафу.
Который почему-то зависел от него сильнее. Или просто чувствовал острее?
- Бесполезно, Джи-и-ин, врут легенды и врут книжки, а если это и пра-авда, я не хотел бы этого ценой такого дерьма, Джин, - Снафу говорил и улыбался – нет, не улыбался, уж Юджин-то мог понять, когда он по-настоящему улыбался – путь это и пугало кого-то – а когда просто растягивал притворно губы, чтобы его подбодрить.
- Ты же сам, сам меня уговаривал, тупица, - шептал Юджин, обнимая Снафу за голову, тычась носом в волосы на макушке, тёрся щеками мокрыми о кудри, - мне думаешь это надо? Что если даже сработает – оно мне надо, знать, что ты сможешь от меня уйти-убежать-уехать? Потому что ты сделаешь так, накрутишь в своей дурной башке всякой херни, оставишь меня, и будем, будем тогда всю жизнь, - Следж всхлипнул с подвыванием, сам смутился этого звука, засмеялся, закашлялся, заплакал снова, - будем по… по-ло-вин-ча-ты-ми.
Над пустырём тихий и неуверенный какой-то смех Снафу разносился далеко. Они надолго ещё так застыли – лежащий спиной на камнях, а головой на коленях у Юджина Снафу. Следж обнимал его то за плечи, то уши ладонями накрывал, и, кажется, вообще не знал, куда руки девать. Снафу поймал беспокойные эти ладони своими, прижал к своей груди, так и застыли.
Опоздали на ужин, влетело одинаково – и сыну главврача городской кардиологии, и сыну прачки.
Снафу чаще всего ночевал у них – сперва миссис Следж распорядилась поставить ему кровать рядом с кроватью сына, но так как всё равно она каждое утро находила их обнявшимися, то и лишнюю кровать в итоге убрали, а в постель Следжу положили ещё одну подушку.
Юджин тоже иногда ночевал у Снафу – гораздо реже, само собой, слишком там было шумно и душно, и вместе с тем холодно, да ещё и тесно. Хотя если руки кольцом вокруг тонкого и горячего тела Снафу, если ногами переплестись, то терпимо. Но какая разница, если они на завтрак всё равно поднимались (спускались, если ночевали у Юджина) в одну столовую?
Миссис Следж Снафу недолюбливала всегда – но точно так же она бы недолюбливала всё то дурное в сыне, что Снафу собой олицетворял.
Точно так же, как миссис Следж не любила Снафу – с такой же силой миссис Шелтон любила Юджина. Её любовь сводилась к необоримому желанию Юджина накормить, зашить ему прорехи на штанах – иначе эта женщина не умела выражать свои чувства.
Сегодня, после пустыря, они сразу спустились в кладовку Снафу, легли на матрас спина к спине.
- Обещай, - начал Следж, но Снафу развернулся стремительно к нему лицом, схватил больно ладонями за лицо, притянул к себе вплотную:
- Обещать что-о? Никогда не бросать? Никогда не пытаться больше пытаться бросать? Никогда не выпивать твоё молоко-о?
- Зачем тебе столько «не» и «ни», - выдохнул Юджин.
Не то чтобы у них не было выбора. Они его сделали уже, вот и всё на этом.
Юджин потянулся всем телом к Снафу – а тот всё ещё держал его лицо в своих руках и теперь, выходило, отталкивал, удерживал, но Следж напирал упрямо, губы стиснув и напрягши сильную – а и не скажешь – шею, и Снафу вдруг почти услышал, как что-то в нём сломалось, хрустнуло, последняя ледяная корка, не ледяная даже, а леденцовая.
Хруп, последний барьер к чертям.
Кто кого должен охранять? Кто кого и от кого? Ни друг от друга ли?
Злая шутка, злая.
Целоваться Следж не умел, Снафу тоже, большей частью они просто кусали друг друга за губы, за шею, ниже, выдыхали, скулили, как щенки. Что делать – не знали, и знали в то же время, знания друг о друге у них с детства переплетались с знаниями о самих себе, по ночам, во сне было очень тяжело разделять себя и его, его и себя, да и надо ли было.
У Юджина руки постоянно мёрзли – так уж сосуды расположены – вечно у него пальцы, ступни да нос холоднее всего. А Снафу, наоборот, горячий, как печка, весь. Лягушачьими своими лапами Юджин полез Снафу в штаны, пока ремень расстёгивал, стараясь не касаться ледяными пальцами голого живота Снафу – тот уже извелся весь, издёргался, потерялся под шквалом мешанины ощущений – не трогай, холодно – трогай, трогай, трогай, согрейся, трогай, не бойся.
Неумелый – неумелые, оба, Снафу иногда путался в мыслях даже, думал, что думает о себе, а оказывалось, что думал о Следже.
Вот сейчас – кто это чувствовал, он или Юджин?
Пальцы обхватили член плотно, чужая-своя рука в расстёгнутых штанах двигалась быстро и уверено – поэтому ещё Снафу не мог никак не мог не …
Разве Юджин у…
О, Юджин умеет. Оставив Снафу на грани, он разжал влажные и согревшиеся уже даже слишком ладони, облизнулся, поцеловал его ещё раз, лёг на Снафу сверху, прижавшись весь потный, тяжёлым сейчас казался, подышал немного в шею, в бедро Снафу упирался стоящий член Юджина.
- Дай, стой, чу-у-чело, дай мне-е, - но тот не стал слушать, накрыл их одеялом с головой и пополз вниз, оставляя мокрый поцелуйный след у Снафу на груди.
Там, внизу, долго вдыхал запах – Снафу смутился страшно, уши запылали, хотя что, казалось бы, его могло в поведении Юджина смутить?
(сколько ещё он не знал о себе и о нём)
Лизнул неуверенно разок, и затем вдруг сразу вобрал член до горла, чудом не подавившись – стенки горла сжались, Снафу вскрикнул тонко, неожиданно для самого себя, кончил в это горло.
Отдышался, потянул взопревшего под тёплым одеялом Юджина за подмышки к себе, наверх, долго сцеловывал собственное семя у того с губ, гладил по спине, снова целовал. Заснули липкие, взмокшие, перепутавшись руками-ногами, одна штанина у Юджина так и осталась на ноге болтаться.
Утром Снафу спросил:
- Так чего обещать тебе, а, Джин?
Тот только улыбнулся и махнул рукой.
Название: Чье сердце на кону?
Фандом: Pacific
Пейринг: Снафу/Следж
Рейтинг: nc-17
~1400Юджин не помнит времени без Снафу, не помнит себя без него – ни дня, ни часу, ни минуты. Юджин никогда не забудет то тянущее болезненное ощущение, когда Снафу попытались увезти. Юджин скорчился тогда в воротах своего дома, плача, сгребая ладонями белый гравий, как же больно и страшно – невыносимо страшно было, пока Снафу не вернули к нему – тот в пассажирском дилижансе просто в какой-то момент перестал дышать.
Больше их не разлучали.
Правда, перед тем, как это было принято хотя бы их родителями, им пришлось пройти с десяток медкомиссий. Унизительных и нудных процедур, Снафу на каждом заседании порывался дать в глаз какому-нибудь из профессоров, Юджин держал его за запястья. Их раздевали до белья, и они сидели на шатких стульях, ёжась под взглядами учёных мужей, ёжась от сквозняка, оба худющие, тощие, жались друг к дружке – успокаивая друг друга.
«Патология», - говорили седые дядьки Юджиновому отцу, - «вы, как врач… понимаете, такое бы… нарушение…»
Матери Снафу и объяснить ничего не потрудились, хотя она всё утро просидела в приёмной, пряча красные, растрескавшиеся от работы – она была прачкой – руки в карман передника, не понимая, что от этого она выглядит ещё более неуклюжей. Мистер Следж сам потом позвал её в кабинет – и долго что-то рассказывал, Юджин был уверен, что он и слайд-шоу ей включил.
Все эти доктора-профессора-кандидаты так и не выяснили, кто из них деймон. Подразумевалась вторая часть фразы – "а кто человек", но на неё было наложено негласное табу.
Впрочем, этот вопрос волновал всех, кроме Следжа и Снафу.
Им обоим пришлось завести ручных зверьков – чтобы не вызывать вопросов, когда они выходили на улицы. За пазухой Следжа жил гибкий рыжий хорёк, Снафу же выбрал здоровенного, молодого чёрного безродного пса – и тот всё продолжал расти и расти.
- Когда-нибудь он сожрёт нас обоих, - предположил как-то Следж в шутку, а Снафу неожиданно серьёзно ответил – уж этой-то серьёзности от него Следж ожидал меньше всего, хотя, ну он же так хорошо его знал:
- Если обоих, то я не против.
Юджин тогда не нашёлся с ответом, он схватил Снафу за плечо и неловко ткнулся губами ему в висок.
- Готов?
Снафу осклабился – чего спрашивает, когда все оговорено на сто раз, и дотошный Следж даже мелом начертил на кирпичах метки?
- Три, два, пошли!
Они начали пятиться друг от друга – и Следж смотрел, как с каждым шагом Снафу хмурился всё сильнее. Да и сам он губы кусал, вот по подбородку уже щекотно зазмеилось теплое, Юджин слизнул кровь – и тут же снова впился зубами в прокушенное место, продолжая шагать назад, прочь от Снафу.
В ста шагах от него Снафу осел на землю. Следж же чувствовал, что может идти ещё, хоть и ныло всё и горело внутри, он вытер слёзы и только после этого понял, что плачет уже давно, и побежал к Снафу.
Который почему-то зависел от него сильнее. Или просто чувствовал острее?
- Бесполезно, Джи-и-ин, врут легенды и врут книжки, а если это и пра-авда, я не хотел бы этого ценой такого дерьма, Джин, - Снафу говорил и улыбался – нет, не улыбался, уж Юджин-то мог понять, когда он по-настоящему улыбался – путь это и пугало кого-то – а когда просто растягивал притворно губы, чтобы его подбодрить.
- Ты же сам, сам меня уговаривал, тупица, - шептал Юджин, обнимая Снафу за голову, тычась носом в волосы на макушке, тёрся щеками мокрыми о кудри, - мне думаешь это надо? Что если даже сработает – оно мне надо, знать, что ты сможешь от меня уйти-убежать-уехать? Потому что ты сделаешь так, накрутишь в своей дурной башке всякой херни, оставишь меня, и будем, будем тогда всю жизнь, - Следж всхлипнул с подвыванием, сам смутился этого звука, засмеялся, закашлялся, заплакал снова, - будем по… по-ло-вин-ча-ты-ми.
Над пустырём тихий и неуверенный какой-то смех Снафу разносился далеко. Они надолго ещё так застыли – лежащий спиной на камнях, а головой на коленях у Юджина Снафу. Следж обнимал его то за плечи, то уши ладонями накрывал, и, кажется, вообще не знал, куда руки девать. Снафу поймал беспокойные эти ладони своими, прижал к своей груди, так и застыли.
Опоздали на ужин, влетело одинаково – и сыну главврача городской кардиологии, и сыну прачки.
Снафу чаще всего ночевал у них – сперва миссис Следж распорядилась поставить ему кровать рядом с кроватью сына, но так как всё равно она каждое утро находила их обнявшимися, то и лишнюю кровать в итоге убрали, а в постель Следжу положили ещё одну подушку.
Юджин тоже иногда ночевал у Снафу – гораздо реже, само собой, слишком там было шумно и душно, и вместе с тем холодно, да ещё и тесно. Хотя если руки кольцом вокруг тонкого и горячего тела Снафу, если ногами переплестись, то терпимо. Но какая разница, если они на завтрак всё равно поднимались (спускались, если ночевали у Юджина) в одну столовую?
Миссис Следж Снафу недолюбливала всегда – но точно так же она бы недолюбливала всё то дурное в сыне, что Снафу собой олицетворял.
Точно так же, как миссис Следж не любила Снафу – с такой же силой миссис Шелтон любила Юджина. Её любовь сводилась к необоримому желанию Юджина накормить, зашить ему прорехи на штанах – иначе эта женщина не умела выражать свои чувства.
Сегодня, после пустыря, они сразу спустились в кладовку Снафу, легли на матрас спина к спине.
- Обещай, - начал Следж, но Снафу развернулся стремительно к нему лицом, схватил больно ладонями за лицо, притянул к себе вплотную:
- Обещать что-о? Никогда не бросать? Никогда не пытаться больше пытаться бросать? Никогда не выпивать твоё молоко-о?
- Зачем тебе столько «не» и «ни», - выдохнул Юджин.
Не то чтобы у них не было выбора. Они его сделали уже, вот и всё на этом.
Юджин потянулся всем телом к Снафу – а тот всё ещё держал его лицо в своих руках и теперь, выходило, отталкивал, удерживал, но Следж напирал упрямо, губы стиснув и напрягши сильную – а и не скажешь – шею, и Снафу вдруг почти услышал, как что-то в нём сломалось, хрустнуло, последняя ледяная корка, не ледяная даже, а леденцовая.
Хруп, последний барьер к чертям.
Кто кого должен охранять? Кто кого и от кого? Ни друг от друга ли?
Злая шутка, злая.
Целоваться Следж не умел, Снафу тоже, большей частью они просто кусали друг друга за губы, за шею, ниже, выдыхали, скулили, как щенки. Что делать – не знали, и знали в то же время, знания друг о друге у них с детства переплетались с знаниями о самих себе, по ночам, во сне было очень тяжело разделять себя и его, его и себя, да и надо ли было.
У Юджина руки постоянно мёрзли – так уж сосуды расположены – вечно у него пальцы, ступни да нос холоднее всего. А Снафу, наоборот, горячий, как печка, весь. Лягушачьими своими лапами Юджин полез Снафу в штаны, пока ремень расстёгивал, стараясь не касаться ледяными пальцами голого живота Снафу – тот уже извелся весь, издёргался, потерялся под шквалом мешанины ощущений – не трогай, холодно – трогай, трогай, трогай, согрейся, трогай, не бойся.
Неумелый – неумелые, оба, Снафу иногда путался в мыслях даже, думал, что думает о себе, а оказывалось, что думал о Следже.
Вот сейчас – кто это чувствовал, он или Юджин?
Пальцы обхватили член плотно, чужая-своя рука в расстёгнутых штанах двигалась быстро и уверено – поэтому ещё Снафу не мог никак не мог не …
Разве Юджин у…
О, Юджин умеет. Оставив Снафу на грани, он разжал влажные и согревшиеся уже даже слишком ладони, облизнулся, поцеловал его ещё раз, лёг на Снафу сверху, прижавшись весь потный, тяжёлым сейчас казался, подышал немного в шею, в бедро Снафу упирался стоящий член Юджина.
- Дай, стой, чу-у-чело, дай мне-е, - но тот не стал слушать, накрыл их одеялом с головой и пополз вниз, оставляя мокрый поцелуйный след у Снафу на груди.
Там, внизу, долго вдыхал запах – Снафу смутился страшно, уши запылали, хотя что, казалось бы, его могло в поведении Юджина смутить?
(сколько ещё он не знал о себе и о нём)
Лизнул неуверенно разок, и затем вдруг сразу вобрал член до горла, чудом не подавившись – стенки горла сжались, Снафу вскрикнул тонко, неожиданно для самого себя, кончил в это горло.
Отдышался, потянул взопревшего под тёплым одеялом Юджина за подмышки к себе, наверх, долго сцеловывал собственное семя у того с губ, гладил по спине, снова целовал. Заснули липкие, взмокшие, перепутавшись руками-ногами, одна штанина у Юджина так и осталась на ноге болтаться.
Утром Снафу спросил:
- Так чего обещать тебе, а, Джин?
Тот только улыбнулся и махнул рукой.
@темы: чем граната не подарок?
-
-
28.12.2011 в 14:00-
-
28.12.2011 в 21:07-
-
28.12.2011 в 23:45